Неточные совпадения
Теперь, когда лошади нужны были и для уезжавшей княгини и для акушерки, это было затруднительно для Левина, но по долгу гостеприимства он не мог допустить Дарью Александровну нанимать из его дома лошадей и, кроме того, знал, что двадцать рублей, которые просили с Дарьи Александровны за эту
поездку, были для нее очень важны; а денежные
дела Дарьи Александровны, находившиеся в очень плохом положении, чувствовались Левиными как свои собственные.
Дупелиные болота в Суровском уезде давно соблазняли Левина, но он за хозяйственными
делами всё откладывал эту
поездку.
Весь
день этот, за исключением
поездки к Вильсон, которая заняла у нее два часа, Анна провела в сомнениях о том, всё ли кончено или есть надежда примирения и надо ли ей сейчас уехать или еще раз увидать его. Она ждала его целый
день и вечером, уходя в свою комнату, приказав передать ему, что у нее голова болит, загадала себе: «если он придет, несмотря на слова горничной, то, значит, он еще любит. Если же нет, то, значит, всё конечно, и тогда я решу, что мне делать!..»
Получив от лакея Сергея Ивановича адрес брата, Левин тотчас же собрался ехать к нему, но, обдумав, решил отложить свою
поездку до вечера. Прежде всего, для того чтобы иметь душевное спокойствие, надо было решить то
дело, для которого он приехал в Москву. От брата Левин поехал в присутствие Облонского и, узнав о Щербацких, поехал туда, где ему сказали, что он может застать Кити.
Накануне еще этого
дня между Вронским и Анной произошла почти ссора за эту предполагаемую
поездку.
Чрез три
дни после этого они были уже недалеко от места, бывшего предметом их
поездки.
Первая
поездка по
делам Союза вызвала у Самгина достаточно неприятное впечатление, но все же он считал долгом своим побывать ближе к фронту и, если возможно, посмотреть солдат в их
деле, в бою.
— Ты знаешь, — в посте я принуждена была съездить в Саратов, по
делу дяди Якова; очень тяжелая
поездка! Я там никого не знаю и попала в плен местным… радикалам, они много напортили мне. Мне ничего не удалось сделать, даже свидания не дали с Яковом Акимовичем. Сознаюсь, что я не очень настаивала на этом. Что могла бы я сказать ему?
На другой
день он проснулся рано и долго лежал в постели, куря папиросы, мечтая о
поездке за границу. Боль уже не так сильна, может быть, потому, что привычна, а тишина в кухне и на улице непривычна, беспокоит. Но скоро ее начали раскачивать толчки с улицы в розовые стекла окон, и за каждым толчком следовал глухой, мощный гул, не похожий на гром. Можно было подумать, что на небо, вместо облаков, туго натянули кожу и по коже бьют, как в барабан, огромнейшим кулаком.
Он был уверен, что достаточно хорошо изучил провинциалов во время
поездок по
делам московского патрона и Марины.
Еще в первые
дни неопределимой болезни Клима Лютов с невестой, Туробоевым и Лидией уехал на пароходе по Волге с тем, чтоб побывать на Кавказе и, посетив Крым, вернуться к осени в Москву. Клим отнесся к этой
поездке так равнодушно, что даже подумал...
На другой
день, в небольшом собрании на квартире одного из членов Союза, Клим Иванович докладывал о своей
поездке.
Суета света касалась ее слегка, и она спешила в свой уголок сбыть с души какое-нибудь тяжелое, непривычное впечатление, и снова уходила то в мелкие заботы домашней жизни, по целым
дням не покидала детской, несла обязанности матери-няньки, то погружалась с Андреем в чтение, в толки о «серьезном и скучном», или читали поэтов, поговаривали о
поездке в Италию.
Поэма минует, и начнется строгая история: палата, потом
поездка в Обломовку, постройка дома, заклад в совет, проведение дороги, нескончаемый разбор
дел с мужиками, порядок работ, жнитво, умолот, щелканье счетов, заботливое лицо приказчика, дворянские выборы, заседание в суде.
Потом Илья Ильич откладывал свою
поездку еще и оттого, что не приготовился как следует заняться своими
делами.
На другой же
день начались и переговоры, и наши постоянные
поездки в Нагасаки.
Еду я все еще по пустыне и долго буду ехать:
дни, недели, почти месяцы. Это не
поездка, не путешествие, это особая жизнь: так длинен этот путь, так однообразно тянутся
дни за
днями, мелькают станции за станциями, стелются бесконечные снежные поля, идут по сторонам Лены высокие горы с красивым лиственничным лесом.
Хотя он и не ожидал ничего хорошего от своей
поездки, Нехлюдов всё-таки, по совету Богатырева, поехал к Топорову, к тому лицу, от которого зависело
дело о сектантах.
Нехлюдов распределил свою
поездку так, чтобы пробыть у тетушек только сутки, но, увидав Катюшу, он согласился встретить у тетушек Пасху, которая была через два
дня, и телеграфировал своему приятелю и товарищу Шенбоку, с которым они должны были съехаться в Одессе, чтобы и он заехал к тетушкам.
Теперь же он решил, что, хотя ему предстоит
поездка в Сибирь и сложное и трудное отношение с миром острогов, для которого необходимы деньги, он всё-таки не может оставить
дело в прежнем положении, а должен, в ущерб себе, изменить его.
В случае оставления жалобы без последствий, к чему, по мнению адвоката, надо быть готовым, так как кассационные поводы очень слабы, партия каторжных, в числе которых была Маслова, могла отправиться в первых числах июня, и потому, для того, чтобы приготовиться к
поездке за Масловой в Сибирь, что было твердо решено Нехлюдовым, надо было теперь же съездить по деревням, чтобы устроить там свои
дела.
— Нет, ты слушай… Если бы Привалов уехал нынче в Петербург, все бы
дело наше вышло швах: и мне, и Ляховскому, и дядюшке — шах и мат был бы. Помнишь, я тебя просил в последний раз во что бы то ни стало отговорить Привалова от такой
поездки, даже позволить ему надеяться… Ха-ха!.. Я не интересуюсь, что между вами там было, только он остался здесь, а вместо себя послал Nicolas. Ну, и просолил все
дело!
— Тонечка, я не могу оставить это
дело… Ты пойми, что от моей
поездки будет зависеть участь всех заводов.
Г-н Беневоленский некогда состоял на службе в ближайшем уездном городе и прилежно посещал Татьяну Борисовну; потом переехал в Петербург, вступил в министерство, достиг довольно важного места и в одну из частых своих
поездок по казенной надобности вспомнил о своей старинной знакомой и завернул к ней с намерением отдохнуть
дня два от забот служебных «на лоне сельской тишины».
Поездка в Тулу, очевидно, уже не представляла ему ничего привлекательного; она стала для него пустым и незанимательным
делом.
Он справился о здоровье Веры Павловны — «я здорова»; он сказал, что очень рад, и навел речь на то, что здоровьем надобно пользоваться, — «конечно, надобно», а по мнению Марьи Алексевны, «и молодостью также»; он совершенно с этим согласен, и думает, что хорошо было бы воспользоваться нынешним вечером для
поездки за город:
день морозный, дорога чудесная.
Перед окончанием моего курса Химик уехал в Петербург, и я не видался с ним до возвращения из Вятки. Несколько месяцев после моей женитьбы я ездил полутайком на несколько
дней в подмосковную, где тогда жил мой отец. Цель этой
поездки состояла в окончательном примирении с ним, он все еще сердился на меня за мой брак.
Поездки эти были нешуточными
делами.
За несколько
дней до моей
поездки я был у Маццини. Человек этот многое вынес, многое умеет выносить, это старый боец, которого ни утомить, ни низложить нельзя; но тут я его застал сильно огорченным именно тем, что его выбрали средством для того, чтобы выбить из стремян его друга. Когда я писал письмо к Гверцони, образ исхудалого, благородного старца с сверкающими глазами носился предо мной.
— Дай бог, — сказал голова, выразив на лице своем что-то подобное улыбке. — Теперь еще, слава богу, винниц развелось немного. А вот в старое время, когда провожал я царицу по Переяславской дороге, еще покойный Безбородько… [Безбородко — секретарь Екатерины II, в качестве министра иностранных
дел сопровождал ее во время
поездки в Крым.]
В одну из своих
поездок за границу я привез большое количество социал-демократической литературы в фальшивом
дне сундука.
После
поездки по европейским баням, от Турции до Ирландии, в дворце молодых на Пречистенке состоялось предбанное заседание сведущих людей. Все
дело вел сам Гонецкий, а строил приехавший из Вены архитектор Фрейденберг.
Экзамены кончены. Предстоит два месяца свободы и
поездка в Гарный Луг. Мать с сестрами и старший брат поедут через несколько
дней на наемных лошадях, а за нами тремя пришлют «тройку» из Гарного Луга. Мы нетерпеливо ждем.
В
день его приезда, после обеда, когда отец с трубкой лег на свою постель, капитан в тужурке пришел к нему и стал рассказывать о своей
поездке в Петербург.
А между тем в тот же
день Галактиону был прислан целый ворох всевозможных торговых книг для проверки. Одной этой работы хватило бы на месяц. Затем предстояла сложная поверка наличности с
поездками в разные концы уезда. Обрадовавшийся первой работе Галактион схватился за
дело с медвежьим усердием и просиживал над ним ночи. Это усердие не по разуму встревожило самого Мышникова. Он под каким-то предлогом затащил к себе Галактиона и за стаканом чая, как бы между прочим, заметил...
Этот визит все-таки обеспокоил Галактиона. Дыму без огня не бывает. По городу благодаря полуяновскому
делу ходили всевозможные слухи о разных других назревавших
делах, а в том числе и о бубновской опеке. Как на беду, и всеведущий Штофф куда-то провалился. Впрочем, он скоро вернулся из какой-то таинственной
поездки и приехал к Галактиону ночью, на огонек.
Умерла она в августе, в воскресенье, около полудня. Вотчим только что воротился из своей
поездки и снова где-то служил, бабушка с Колей уже перебралась к нему, на чистенькую квартирку около вокзала, туда же на
днях должны были перевезти и мать.
— Послушай, Аня, — спросил Максим у сестры по возвращении домой. — Не знаешь ли ты, что случилось во время нашей
поездки? Я вижу, что мальчик изменился именно с этого
дня.
Когда Лебедев, после
поездки своей в Петербург для разыскания Фердыщенки, воротился в тот же
день назад, вместе с генералом, то ничего особенного не сообщил князю.
До того
дня Паншин обращался с Лаврецким не то чтоб свысока, а снисходительно; но Лиза, рассказывая Паншину свою вчерашнюю
поездку, отозвалась о Лаврецком как о прекрасном и умном человеке; этого было довольно: следовало завоевать «прекрасного» человека.
Голиковский откладывал целых полгода свою
поездку по другим заводам из-за необходимых реформ в центре, а когда
дело было уже обставлено, он «позволил себе это удовольствие» и прежде всего отправился в Ключевской завод.
Аграфена приехала в скиты осенью по первопутку, и в течение двух лет мать Енафа никуда не позволяла ей носу показать. Этот искус продолжался вплоть до
поездки в Самосадку на похороны Василисы Корниловны. Вернувшись оттуда, мать Енафа особенно приналегла на свою черноризицу: она подготовляла ее к Петрову
дню, чтобы показать своим беспоповцам на могилке о. Спиридония. Аглаида выучила наизусть «канун по единоумершем», со всеми поклонами и церемониями древлего благочестия.
Отец рассказывал подробно о своей
поездке в Лукоянов, о сделках с уездным судом, о подаче просьбы и обещаниях судьи решить
дело непременно в нашу пользу; но Пантелей Григорьич усмехался и, положа обе руки на свою высокую трость, говорил, что верить судье не следует, что он будет мирволить тутошнему помещику и что без Правительствующего Сената не обойдется; что, когда придет время, он сочинит просьбу, и тогда понадобится ехать кому-нибудь в Москву и хлопотать там у секретаря и обер-секретаря, которых он знал еще протоколистами.
Мне очень было неприятно, что в продолжение всего обеда мать насмехалась над охотой брать грибы и особенно над моим отцом, который для этой
поездки отложил до завтра какое-то нужное по хозяйству
дело.
Тут я узнал, что дедушка приходил к нам перед обедом и, увидя, как в самом
деле больна моя мать, очень сожалел об ней и советовал ехать немедленно в Оренбург, хотя прежде, что было мне известно из разговоров отца с матерью, он называл эту
поездку причудами и пустою тратою денег, потому что не верил докторам.
Но для этой
поездки надобно было иметь деньги, а притом куда
девать, на кого оставить двух маленьких детей?
Мать отвечала ему, как мне рассказывали, что теперешняя ее болезнь
дело случайное, что она скоро пройдет и что для
поездки в Оренбург ей нужно несколько времени оправиться.
На другой
день герой мой нарочно очень рано проснулся и позвал Петра, чтобы потолковать с ним насчет
поездки к приходу. Петр пришел; лицо этого почтенного слуги было недовольное; сказав барину, что к приходу можно на паре доехать, он добавил...
Пока Прейн пил чашку кофе с поджаренными сухариками, Раиса Павловна рассказала ему о происках Тетюева и компании, причем сделала предположение, что и
поездка Лаптева на заводы, по всей вероятности,
дело тетюевских рук. Прейн слушал ее внимательно, как доктор слушает рассказ пациента, и, прихлебывая из чашки кофе, после каждой паузы повторял свое неизменное «ага». Когда этот длинный рассказ был кончен, Прейн на минуту задумался и, повертев пальцем около лба, проговорил...
Несомненный успех первой аудиенции служил ручательством за успех всего
дела; теперь оставалось только устроить счастливую
поездку набоба по заводам — и
дело в шляпе.